Задыхаясь от бега, Рой приблизился к больнице и пробежался по округе взглядом. Скорая только отъехала. Похоже, что она как раз и привезла братьев, по крайней мере, нужно надеяться, что он ничего не пропустил. Войдя внутрь, можно было увидеть, как все бегали, суетились, а потом все стихло и к нему подошел кто-то из врачей.
- Простите, - врач пробежался глазами по его форме и лицу. Явно узнал, - Полковник Рой Мустанг, вы чего-то хотели? К нам доставили двоих мальчишек и мы... - ему не дали продолжить.
- К ним то мне и надо. Не надо глупых вопросов, просто скажите, где они и все. - прорычал Мустанг. Ну и злости же у него в данный момент было. Не на то, что его потревожили, не дали отдохнуть, а на простую неосторожность. Эти двое постоянно во что-то влипают, требуют от полковника экстраординарной реакции и быстрого решения задач, которые никогда не вставали перед ним. Ну ничего, повзрослеют, отчитаются, оба! Особенно Стальной.
Поднявшись на второй этаж, перепрыгивая через одну-две ступеньки, Рой вломился в палату, где должны быть эти двое. Гробовая тишина. Какой-то шум от прибора, возле кровати Ала и не более. Эдвард стоял у окна и, казалось бы, ничего и никого не замечал, не слышал.
- Стальной, какого черта у вас произошло?  - проворчал Огненный, приближаясь к кровати Ала и осматривая его. Ничего не было видно, но разбираться самостоятельно он не хотел, мало ли, сколько повязок он собьет торопливым движением рук, - Только давай-ка по порядку, ладно? Во что опять вляпался... еще и брата затянул в эту чертовщину.

НПС Мустанг

- Хорошо. - механически ответил Стальной. Кажется, он сам не соображает, что говорит и что происходит. Или не хочет соображать - в прочем, разницы особой нет.
- В одном из переулков города на нас напали гомункулы. - всё так же безжизненно и безэмоционально начал свой доклад Эдвард. Рой уже был готов порвать алхимика за это безразличие и пустоту в глазах. Но "налюбоваться" последним ему не дали - юноша отвернулся обратно к окну, не переставая говорить. - Я не успел им помешать. Один из них атаковал Ала и сожрал его ногу и руку. - "Сожрал? Он что, шутит что ли? К чертям гомункулам есть человека?" - не понял Мустанг. - Сразу после мы приехали сюда. Что-то ещё?
Вот уж не ожидал Рой от Стального этого вопроса. Его это окончательно вывело из себя.
Военный схватил алхимика за шкирку и почти прошипел ему в лицо:
- Стальной, ты совсем с дуба рухнул?! Приди в себя, чёрт возьми! Он как минимум не умер!

Эдвард

Всё происходило, будто в замедленной съёмке - вот в глазах Мустанга разгорелся огонь бешенства, вот он протянул руки и схватил парня за воротник куртки, притянув к себе. Было неприятно - ткань впилась юноше в шею.
- Стальной, ты совсем с дуба рухнул?! Приди в себя, чёрт возьми! Он как минимум не умер!
- Не умер... - повторил Эд, отводя взгляд - его ужасала одна мысль о такой возможности. Но тут в голову пришла идея, и парень, еле ворочая языком, начал произносить её:
- Но ведь я могу... вернуть ему их. - он кивнул, будто доказывая себе что-то. - Ведь это будет равноценный обмен - рука и нога за руку и ногу... Просто начертить круг и провести трансмутацию - и Ал снова будет целым.
Лицо полковника побагровело, и он, не выдержав, заорал на парня:
- Ты хоть думаешь, что говоришь?! Тебе что, одного раза не хватило?! Чёрт возьми, перестань нести чушь, Стальной!
- Это не чушь. - тихо, но твёрдо сказал Эдвард, опустив голову, но Рой всё равно услышал.
Он отпустил Эда - точнее, чуть ли не швырнул его на землю - и, метнув на подчинённого злой взгляд, вышел, хлопнув дверью.
Эдвард упал, но вставать не торопился. В чём смысл? Только в том, глазеть ли на машины или на закрытую дверь.
На лице юноши по-прежнему не отражалось ровным счётом ни-че-го - пустая маска без эмоций.

Эд просидел вот так, у двери, не шевелясь, долго. Он не знал, сколько прошло времени - го внутренние часы будто остановились, а наружные, напротив, ускорились. Кажется, он только-только упал от удара Мустанга, а оказывается - уже около двух-трёх часов прошло. Даже немного забавно: ведь, по идее, он сейчас должен носиться по больнице с криками и слезами, а на самом деле даже встать не хочет, а из чувств...
Чувства все сидели на одной полочке с часами - тихие, неслышные и остановившиеся.
В конце концов, долгое сидение в неудобной позе отозвалось онемением правой ноги. Левой было всё равно - мало того, что её не было, так и ещё и протез почти сломан. Ну, что-то в нём сломано точно - когда парень начал вставать, броня ужасно громко заскрипела - в разы громче, чем обычно.
Но всё же Эдвард встал, пусть и с трудом, хватаясь за кровать Ала.
Кстати об Але - как он там? Ведь, предположительно, он всё ещё должен спать после снотворного, которое ему вкололи перед операцией... Эд повернул голову - и увидел брата, открывшего глаза и нервно оглядывающего стену.
Безэмоциональное лицо парня будто бы оживилось - в глазах появились эмоции, губы ласково улыбнулись, пусть и немного с испугом - он же сейчас должен спать!
Но говорить Эдвард ничего не стал - почему, он и сам не знал.

Эдвард, поймав пустой взгляд Ала, сразу понял, что ему сейчас не лучше, чем самому Эду - разве что Альфонс ещё и спать наверняка хочет, ведь снотворное ещё должно было действовать. Интересно, почему Альфонс проснулся так рано?... Хотя Эдварда это сейчас не особо интересовало.
Так что Эд, ещё раз улыбнувшись - пусть брат этого видеть и не мог - и тихо сказав:
- Ты бы поспал, брат... - как можно тише постарался выйти из комнаты. Правда, получилось не очень - броня скрипела чуть ли не на весь этаж, и неудивительно - в больнице было ужасно тихо.
Эд шёл со строго определённой целью - найти какого-нибудь врача - и вскоре ему повезло: не успело пройти и минуты, как хромающий юноша наткнулся на объект своих поисков. Кажется, тот был в машине скорой помощи, где они с братом ехали - или кто-то очень похожий... В общем, какое-то такое лицо Элрик определённо видел.
- О! - врач сразу оживился. - Наконец-то вы пришли в порядок! А то в машине вы сидели так, будто уже и сами почти что умерли...
"Не могу назвать это ложью" - мрачно подумал Эдвард, но вслух сказал немного подхриповатым голосом:
- Извиняюсь, а вы..?
- Доктор Виренс. - представился мужчина, а затем, будто бы поняв что-то, добавил. - Махал перед вашим лицом рукой и вообще пытался привести вас в порядок.
- А! Точно. То-то я думаю, ваше лицо мне знакомо... - Элрик внезапно замялся, неожиданно засмущавшись собственной просьбы. Но не в меру догадливый врач всё понял и, попросив юношу подождать немного, спешно скрылся, вернувшись через пару-тройку минут.
Да, Виренс всё верно понял - в руках у него было инвалидное кресло.
- Спасибо. - вяло поблагодарил Элрик, приняв его из рук врача, а затем вернулся в палату Альфонса.
В ней не поменялось ровным счётом ничего - да и как в ней что-то могло поменяться? - вследствие чего Элрик осторожно присел на стул у окна, сидя на котором разговаривал с полковником, а затем взглянул на брата - их глаза оказались примерно на одном уровне.

Альфонс смотрел на него взглядом, от которого Эд непроизвольно вздрогнул - пустым, бессмысленным и будто бы мёртвым. Хотя нет - прошло пару секунд, и в глазах Ала начали мелькать эмоции - Эду было всё равно, какие, главное - что они там есть.
"Наверное, я выглядел ровно так же после трансмутации..." - эта мысль мелькнула, но затем была перекрыта другими думами парня.
Вот Альф открыл рот, чтобы сказать что-то - а губы дрожат, и слова вымолвить не получается. Наверно, Альфонс это тоже понял - вот и закрыл рот и опять отвернулся.
Прямо над братом висела лампа, которая больно светила в глаза не только ему самому, но и Эдварду тоже. Альфонс поднял правую руку и закрыл себе глаза. Интересно, а почему не веками?..
- Брат... - Эд облизал вмиг пересохшие губы. - Скажи... - юноша замялся. - А тебе сейчас... не очень больно? - алхимик опустил глаза, будто бы стыдясь и побаиваясь собственного вопроса - хотя, в сущности, так оно и было.
Элрик прикусил внутреннюю  часть губы - он опять почувствовал укол вины за всё случившееся.

Ал покачал головой, а затем, то ли поняв, то ли вспомнив что-то, медленно отнял руку от глаз и положил её на левое плечо.
Эд знал, насколько это больно - он и сам первое время после операции, сам немного побаиваясь, дотрагивался до бинтов и вздрагивал от резких приступов боли - особенно острых на фоне обычной, тихо, ритмично пульсирующей...
Кажется, из надкусанной губы пошла кровь - по крайней мере, Эдвард почувствовал на языке железный её привкус. В горле неприятно першило после каждого глотка - сорванный голос, как видно, сказывается.
Алхимик снова поднял глаза на Альфонса, тупо смотрящего в потолок - и неожиданно из глаз брызнули слёзы. Эдвард поспешил отвернуться - но, наверное, Ал успел заметить блестящие солёные дорожки на лице брата. Да и всхлипы... Их только мертвец не услышит, в такой-то тишине. Хочется сказать "гробовой тишине", но слишком мрачно, жутко и как-то пророчески звучат эти слова.
Сердце Эда вновь и вновь сжималось от одних и тех же чувств. Боли. Сожаления.
Вины.
Ведь если бы он не пошёл этими чёртовыми переулками, Ал бы сейчас был цел. Но сердце Эда не давало ему успокоиться, и проникало всё дальше и дольше в его прошлое.
Если бы он не полез в бой с Завистью, то не погиб бы, и Алу не пришлось бы жертвовать памятью, чтобы вернуть его. Если бы парень раскусил Такера чуть раньше - Нина осталась бы жива. Нина... Сердце сжалось ещё сильнее, и тихие всхлипы чуть-чуть увеличились. Хотя, наверно, только Эдварду они казались тихими - он был оглушён глухими ударами глупой мышцы о грудную клетку.
А память услужливо подсовывала Элрику всё новые и новые обрывки: если бы он не втянул в свои дела Хьюза, тот бы не погиб, если бы не его необузданное, почти что фанатичное желание вернуть маму к жизни - Ал бы остался жив, и сейчас бы не лежал тут, в этих чёртовых белых стерильных стенах, без левой руки и правой ноги...
Наверное, прошло минут десять. Или пятнадцать - Эд не знал. Но постепенно всхлипы утихли, сердце успокоилось, а рыдания иссякли. Короткая вспышка кончилась так же быстро, как и началась, и никто о ней не знал, кроме Ала. А Эду от брата скрывать нечего.
"Конечно, нечего! - язвительно усмехнулась какая-то часть его разума. - И его прошлое, которое он провёл вместе с тобой, и история твоей гибели и его возвращения - его ты тоже не скрываешь?"
"Заткнись." - коротко приказал Элрик. Странно, но это помогло: невидимый собеседник замолк.
Только тут до Эдварда дошло, что живот Альфонса настойчиво требовал еды. И правда: ели они в последний раз чуть ли не в полдень, а сейчас уже солнце сползает за горизонт, заставляя все предметы отбрасывать длинные тени, образующие невероятную, почти потустороннюю атмосферу.
Утерев мокрое лицо рукавом куртки, Эд встал и подошёл к кровати брата. Хрипловатым и всё ещё подрагивающим голосом алхимик обратился к брату:
- Ал... Я тебя сейчас в столовую отвезу, хорошо? - юноша замялся, боясь поднять на Альфа глаза - он опустил взгляд на кровать, рассматривая складки одеяла так, будто это зрелище было смыслом его жизни. Парень терпеливо ожидал ответа или хотя бы жеста брата.

Получив хоть какой-то ответ, Эдвард утёр рукой мокрые дорожки на щеках и глаза заодно - не хотелось, чтобы кто-то видел его мимолётную слабость. Хотя с другой стороны - разве не логично плакать в такой ситуации? Но ведь он - Стальной, ему нельзя плакать. Хотя бы ради брата и Уинри - ведь им он всегда был непоколебимой опорой, так что нельзя ему сломаться.
Элрик подошёл к стоявшей у прикрытой двери инвалидной коляске и, сопровождаемый тихим поскрипыванием колёс,вернулся к кровати брата. Осторожно, как мог аккуратно приподнял его и перенёс на коляску. Одной рукой это было ужасно неудобно проделывать, но что поделать!..
Взявшись за ручку, Эдвард покатил Ала в столовую. Точнее, начал искать её - врачей, у которых можно было бы спросить дорогу, как назло, нигде не было.
Ручка у коляски была обтянута кожей и, надо сказать, довольно приятной на ощупь. Хотя Эд этого почти не осознавал - для него коляска была... символом беспомощности и его собственной глупости? Да, наверное, так.
В первый раз на ней "катался" он сам - тогда его ещё не прооперировали, а передвигаться как-то надо было - хотя бы проделывать маршрут спальня-столовая-спальня. Тогда сзади стоял Альф - большой, раза в два больше старшего брата, стальной и, надо признаться, немного страшный. У них почти не завязывался связный разговор - так, обычная бессмысленная болтовня, которая, в сущности, и не длилась-то дольше пяти минут. Эд тогда чувствовал себя подавленным и ужасно виноватым, а Ал... Ал, скорее всего, просто не знал, что сказать брату. Сейчас Эд понимал его, как никто, ведь они сейчас поменялись местами: Эд, большой и сильный, и его маленький, беспомощный и чуть не умерший братик.
Мерный скрип колёс убаюкивал, однообразные коридоры заставляли скучать, и через минут пять алхимику уже порядком надоело бродить по пустой больнице в поисках еды. Самому-то ему не очень хотелось кушать - но вот Альфонса надо накормить, даже если еду придётся в него запихивать насилу. А ведь Альф так и делал когда-то: чуть ли не с ложечки его кормил, когда Элрику старшему совсем плохо было.
Идти было тяжело - полусломанная броня скрипела и еле двигалась. Эдвард сильно хромал, так что коляска двигалась совсем не быстро. Но Эд не останавливался, а только пытался ускориться - как не хотелось ему. чтобы Альфонсу было больно из-за беспомощности его брата! А ему будет больно - Эд прекрасно это знал.
Но вот наконец-то им улыбнулась удача - на одной из серых дверей была заветная надпись. Эд даже улыбнулся - хотя это не было даже бледной тенью пародии на его самую слабую улыбку. Но всё же это было лучше, чем рыдания!
Эдвард толкнул ногой дверей, и, когда та с тихим скрипом открылась, вкатил туда брата. Внутри помещения было пусто - но свет горел, да и холодильник с плитой были совсем близко. Оставив брата за одним из низких, будто специально спроектированных для таких случаев столиком, подошёл к последним, разыскивая еду. Холодильник был почти пуст - полная противоположность тому, который Элрик старший посетил в Лиоре. Лиор... Кажется, будто это было так давно, но если вдуматься - они уехали оттуда только сегодня утром. Теперь всё это казалось сном - и Эд сам не мог понять, что именно: Лиор или то, что происходит сейчас?..
В глубине себя он мечтал, что сможет проснуться, и день начнётся заново: братик снова будет цел и весел, и они не опоздают на поезд, и всё будет хорошо...
Но естественно, это были лишь его несбыточные надежда. "Надежда - глупое чувство" - и где он только слышал эту фразу?.. Но она была совершенно правдива: толку ноль, а только даёт ненужные иллюзии.
На сковородке, стоявшей на плите, обнаружилось ещё тёплое жареное мясо. Найдя тарелку, нож и вилку, Эд положил его и вернулся к брату. Поставив мясо перед ним, он, немного помедлив, обратился к Альфу, всё ещё находящемуся в лёгкой прострации:
- Брат, поешь немного, ладно? А я пока Уинри позвоню, скажу, что мы скоро приедем...
Да, раньше Эд никогда не предупреждал подругу детства о своих приходах. Но сейчас алхимику старшему хотелось услышать её голос, чтобы просто убедиться: мир всё ещё крутится, не смотря ни на что, и в нём ещё есть неизменные вещи.
Ещё когда братья только вошли, Эд приметил в дальнем углу столовой телефон, и ему очень хотелось верить, что он в рабочем состоянии. Короткие гудки подтвердили его догадку. Набрав номер Рокбеллов, Элрик терпеливо ждал, пока снимут трубку, слушая длинные гудки.
"Говорить Уинри о случившемся или не стоит? Нет, пусть лучше думает, что только у меня проблемы. Вообще про брата с ней не буду говорить - так будет лучше для всех." - после долгих размышлений решил Эд. Хотя не таких уж и долгих - всего-то секунд тридцать.
Наконец гудки исчезли, и Эд негромко, совсем непохоже на себя обычного, произнёс:
- Привет, Уинри. Я тебе сказать хотел, что мы скоро приедем... У меня просто броня сломана. - и парень замолк в ожидании громких криков девушки - всё ж таки протезы его были "произведением искусства, над которым корпели два дня и две ночи, и ломать его запросто так...", цитируя саму Уинри.